Рассказы о тульских губернаторах. Владимир Шлиппе и подпольщики

Случайно так совпало или нет, но именно в 1893 году, когда приехал Шлиппе, по и без того хлипкому тульскому подполью был нанесен существенный удар, в результате многочисленных арестов все марксистские кружки на несколько лет прекратили существование.

Лишь в 1896 году известный в будущем большевик-ленинец Александр Богданов (Малиновский) организовал кружок, где изучался «Краткий курс экономической науки». Александр Алексеевич Богданов, кстати, окончил в 1892 году с золотой медалью Тульскую классическую гимназию, но долгие годы о нем помнили лишь как об авторе того самого «Краткого курса» для рабочих.

Между тем еще до революции он отошел от политики, посвятил себя науке. Предложил идею создания новой науки — тектологии, которая многими считается предтечей кибернетики. В 1926 году возглавил первый в мире Институт переливания крови. Погиб в 1928 году, производя на себе опыт.

А тогда, по воспоминаниям Богданова, конспиративная работа активно велась в основном летом, когда можно было скрываться на природе – в лесах, окружающих Тулу. Уходили в целях конспирации довольно далеко – даже верст за тридцать от города. Осенью собирались поближе – на кладбище или в Петровском парке. В связи с многочисленными арестами активистов Богдановский кружок распался в 1899 году.

В 1899 году в честь столетнего юбилея Пушкина воодушевленная молодежь украла бюст поэта и увезла его в Козловку рядом с Ясной Поляной, где состоялось публичное чтение стихов Пушкина, что по тем временам относилось к явному вольнодумству: «произносились речи, посвященные памяти поэта, с выделением и произнесением известных стихотворений, в которых поэт касается уничтожения рабства и т.д.»

По возвращению в Тулу бюст у любителей поэзии полиция отобрала и водрузила на прежнее место. «Юбилянты» же благополучно разбежались.

Но это была первая при Шлиппе массовая политическая акция.

Губернатор оказался в Туле на пике интереса общества к личности Толстого, что было ему явно не по нраву. Да и какому руководителю губернии понравится, когда ему докладывают о толстовцах в деревнях, которые рассуждают о том, что «нужно от дармоедов помещиков отобрать землю и поделить между крестьянами». Или, учитывая его набожность, он наверняка выходил из себя, читая о том, что «икона есть не что иное, как доска, на которой можно нарисовать кого угодно и его самого» – это уже в полицейском рапорте так передавались слова самого Толстого.

Общественные беспорядки с каждым годом становились все более неминуемы. В 1902 году во время следования через станцию Тула сосланных за беспорядки среди учащейся молодежи в Москве и Санкт-Петербурге на Дальний Восток студентов на вокзале проходили демонстрации сочувствующих. 20 марта пришло около ста человек – большей частью это были гимназистки и гимназисты. К приходу поезда 21 марта в шесть часов вечера собралось посторонней, для демонстрации прибывшей публики человек до 150 и хотя по требованию полицмейстера они с платформы были удалены на площадку, стали кричать издали «браво, ура», размахивая шапками, белыми и красными платками, по направлению к вагонам с арестованными студентами.

22 марта местного населения, сочувствующего студентам, на вокзале уже не было, зато сами студенты в открытые окна громко шумели и пели песни политического характера, между прочим, русскую «Дубинушку» на мотив «Марсельезы», с жандармским унтер-офицером входили в пререкания, сказав одному: теперь вы нас везете, а года через три мы вас повезем. Когда тронулся поезд, раздались их возгласы «Да здравствует политическая свобода!», «Долой самодержавие!»

Общественное мнение в то время было на стороне обвиняемых и исход суда над выражавшими восторги крайне интересовал общество. Защитник их, присяжный поверенный Рязанов, состоящий под негласным надзором полиции, в своей апелляционной жалобе писал (и это было мнение большинства): «Крики эти браво и ура по адресу ссылаемых сами по себе не преступны и обычны при проезде например высокопоставленных лиц, пользующихся почему либо особым народным расположением, например, о. Иоанна Сергиева Кронштадского или раньше Тургенева. Почему те же самые браво и ура, махание шапками и платками становятся преступными, когда они направлены по адресу лиц, во всяком случае, потерпевших за идею, притом со стороны учащейся молодежи, особенно чуткой и отзывчивой уже по самой своей молодости, по адресу своих знакомых или даже родных, чтобы принести этим лицам хотя некоторое нравственное утешение в выпавших на их доли страданиях. Можно, конечно, утверждать, что действие арестованных студентов были преступны с точки зрения закона, но никто не скажет, что они безнравственны, а даже простым ворам и убийцам не запрещено подавать в доступной и понятной для них форме утешение. Осуждать же обвиняемых за то, что они исполнили веление своего сердца и, быть может, христианский долг – значит, проводить приговором политические тенденции, что выходит из пределов возложенной на судей обязанности, а преследования административной властью».

Всем арестованным в эти дни в Туле вынесли наказание – до двухнедельного ареста.

В августе 1903 года веневский священник Владимир Попов обнаружил в палисаднике своего соседа – местного уездного исправника три красных флага. Сделаны они были из хорошего заграничного батиста, и на каждом красовалась надпись из наклеенных на материю больших бумажных букв. На одном флаге было написано «Долой самодержавие», на другом «Да здравствует свобода», на третьем – «Долой полицию». Основой для букв служили не только простые листы писчей бумаги, но и экземпляры гектографической прокламации.

Проведенное по горячим следам расследование результата не дало, злоумышленника не нашли. Это первый подтвержденный факт, когда на тульской земле простые обыватели увидели красный флаг, под которым всего через полтора десятка лет перевернется вся жизнь в Российской империи.

И уж совсем громом стали события 14 сентября 1903 г., когда на улицы Тулы вышла под красными флагами первая политическая манифестация. После тщательного разбирательства из числа 20 задержанных к дознанию были привлечены 15 человек. Виновным себя не признал никто, за исключением Николая Кудрявцева, который заявил, что, зная о демонстрации, пришел для участия в ней.

Следствие тянулось год и пять месяцев, было закончено 20 ноября 1904 г. Дело о демонстрации составило пять томов. Многих освободили за недоказанностью улик – как, например, Софью Луначарскую. Суд назначили на апрель 1905 года. В качестве защитников были приглашены из Москвы лучшие адвокаты: Мандельштам, Скляр, Кистяковский и Кобяков. Ввиду неявки некоторых подследственных по настоянию защитников, желающих оттянуть время в надежде на приближающуюся революцию, суд был отложен до октября 1905 г. Действительно в октябре последовали уже другие события, и суд так и не состоялся.

«Пока «враги счастия и спокойствия нашего отечества» еще не имеют здесь успеха, но продолжительная нужда и безработица могут сломить терпение людей даже благополучных», –– предупреждал Шлиппе в политическом обзоре губернии за 1902 год.