Дойти до Пика: приключения журналиста «Центр71» на Памире (часть 2)

Продолжение. Читать первую часть.

Первый акклиматизационный выход на 5300 м показал, что моя физподготовка оставляет желать лучшего. Организм всячески изнывал от нечеловеческих нагрузок, голову нещадно ломило. Мы спустились в первый лагерь для отдыха и дальнейшего восстановления. Женя составил свою программу акклиматизации, согласно которой на гору предстояло подняться и спуститься 3 раза, с ночевками на 5300 м и 6100 м. Я решила, что мой организм не выдержит такого издевательства, и отправилась приходить в себя в базовый лагерь. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Внизу кипела жизнь. Почти три дня прошли в общении с альпинистами, среди которых из русских были только супруги из Москвы. Испанцы, немцы, шведы, французы, поляки… Каким-то невиданным образом мы находили общий язык практически со всеми, хотя мой «инглиш» недотягивает даже до среднего уровня. Как следует отдохнув и восстановившись, я вернулась в первый лагерь. К тому моменту Женя завершил акклиматизацию по своей программе, и мы начали готовиться к восхождению.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Один на один со стихией

Естественно, выйти в 3.00 ночи опять не смогли, хотя и были собраны с вечера. Полчаса вылезали из спальников, одевались, копошились, бесстыдно долго завтракали. В итоге вышли только в 5.00, за что позже и поплатились.

Первая проверка на прочность пришла, откуда не ждали. При подходе ко второму лагерю с вершины сошла лавина. До палаток оставалось метров сто, и нас лишь присыпало снежной пылью. А вот связке из восьми немцев пришлось несладко. Их накрыло, когда они остановились передохнуть. Именно в такие моменты понимаешь, насколько хрупка человеческая жизнь.

К счастью, все остались живы. Только рюкзаки и снаряжение унесло в трещины. После этого случая несколько иностранных экспедиций приняли решение прекратить восхождение.
Утром, как ни в чем не бывало, мы навьючили рюкзаки и отправились в третий лагерь, на вершину Раздельная. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Предвосходящий мандраж и каша из топора

Первая ночевка на 6100 м. Долго не удается заснуть. Мозг лавирует где-то на грани прострации и сна, то проваливаясь в тяжелую дрему, то судорожно пробуждаясь. После стольких дней в горах организм привык к высоте, но из-за предстоящего штурма утихомирить нарастающий страх никак не удается. Да и погода заметно портится.

В 2.00 ночи пищит будильник. Палатку штормит и раскачивает, все четыре стенки дрожат на ветру, будто истерзанная птица хлопает замерзшими крыльями. В такую погоду мы далеко не уйдем. Женя несколько раз выскакивает из палатки посмотреть, не поменялась ли погода, и заскакивает обратно. «Спим», - наконец, решает он. Я с упоением зарываюсь с головой в спальник и погружаюсь в безмятежный глубокий сон до утра.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Следующий день проходит в вынужденном «ничегонеделании». Снаружи метет, и высовывать нос из палатки нет совершенно никакого желания. Ближе к обеду выясняется, что мы доели все сублиматы, которые брали с собой. Желудок предательски урчит. Женя напоминает, что у нас остались сухофрукты и предлагает продержаться на них. В ответ на мое предложение пойти раздобыть чего-нибудь посерьезней, он отворачивается к стенке и демонстративно храпит. Я натягиваю ботинки и выкатываюсь из тамбура. Пока набираю снег, чтобы натопить воды, замечаю знакомого британца возле одной из палаток. Без обеда точно не останемся! Иностранный альпинист вручает мне большую блестящую упаковку какого-то концентрированного супа и печеньки. Возвращаюсь «домой» с добычей.

Интересно, что, сколько бы я ни рассказывала о восхождениях, людей всегда интересует один вопрос - как альпинисты ходят в туалет? Как и все нормальные люди! Если уборная не предусмотрена – выбирается укромное и безопасное место подальше от лагеря, чтобы никто не мешал предаваться размышлениям. Как правило, на леднике это место «за перегибом», потому что других вариантов просто нет. 

Восходящие к звездам

Полночи палатку снова сотрясает вьюга. На этот раз будильник разрывается радостной мелодией в 3.00 ночи. Пробуждение начинается с вылезания из спальников. Столь обыденная процедура человеку непосвященному может показаться недостойной упоминания. Это значит, что вы никогда не вылезали из нагретого мягкого спальника в обледенелой, заваленной снегом палатке на высоте 6100 м. Значит, вы никогда не пробовали в таких условиях надеть штаны и застегнуть куртку, не опрокинув при этом посудину с растопленным снегом, подсвечивая себе налобным фонариком. Но это еще не самое страшное. 

Далее следует не менее увлекательный процесс надевания оставленных в тамбуре обледенелых внешних ботинок и застегивание кошек замерзшими пальцами. Хорошо, если это получится хотя бы со второго раза. Элементарные действия, на которые внизу ушли бы считанные минуты, здесь занимают около часа. Сколько страдания и безысходности можно наблюдать на лице альпиниста в такие моменты. «И зачем мне сдалась эта гора?» - проносится в мыслях почти у каждого.

Ночь. Мороз. Огромное черное небо с мириадами созвездий среди молчаливых горных вершин. Если задрать голову, кажется, будто падаешь, но не вниз, а вверх, в бесконечное космическое пространство. У подъема уже мелькают фонарики первых альпинистов. Они как вереницы светлячков, по три-пять холодных ярких точек, движутся по едва различимой тропе.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

За спиной осталась по-домашнему уютная палатка и теплый спальник. Под ногами и впереди - уходящий в черноту скально-ледовый склон. Скрипят по мерзлому снегу зубья кошек. Ледоруб гулко позвякивает о выступающие камни. Пока мы взбираемся, небо начинает светлеть. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

После подъема тропа ведет через снежное плато. Несмотря на поднимающееся солнце, холод начал «схватывать» руки. Мои вторые перчатки улетели еще во время подъема в третий лагерь, когда я их случайно выронила, пытаясь достать фотоаппарат. В одних варежках, пусть даже пуховых, конечности стали подмерзать.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Тем временем, мы подошли к «Ножу» - 200-метровому узкому и крутому снежно-ледовому гребню. Дул довольно сильный ветер. Холод стал пробираться через пуховик. Согреться чаем не получилось – пока возилась с термосом, руки околели окончательно, да и чай оказался настолько крепким и мерзким, что от него тут же свело желудок. Поразмыслив несколько минут, я решила, что вершина не стоит обмороженных пальцев, и повернула обратно. Изматывающее ковыляние вниз выжало из меня последние силы. Я в прямом смысле вползла в палатку. Часа через три в нее вполз и еле живой Женя. Он одолел «Нож», но дальше тоже решил не ходить.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Этим же вечером мы спустились на 5300 м, а днем следующего дня уже возвращались из первого лагеря в базовый. Я повернулась еще раз взглянуть на вершину, на лагерь, на альпинистов, вальяжно разбредающихся по палаткам после обеда. Им еще только предстоит испытать холод, ветер, жажду и одышку. Мне почти физически захотелось обратно...

А потом были сумасшедшие танцы в юрте базового лагеря, прогулки на велосипеде вдоль небесно-голубых озер, крем-суп из семги в Оше… но это уже совсем другая история.